БОСФОР

В потоках пролива, что в обе ведут стороны,
ты в том и другом отразишься двукратно,
из двух одного не избрав оттого, вероятно,
что оба  — туда ли, обратно — равно не верны.

Махнёшь двойнику, и двойник, подбивая итог,
в ответ помахав, обнадёжит.
Но денег прощальных не бросишь в поток —
рука занеможет.

До дома не долго, а там Византия своя,
пожалуй, ещё и похлеще, пожёстче.
Но те же на стогнах торги, а в гробницах имперские мощи,
и в клетке не реже, чем в роще, найдёшь соловья.

Для тех же потех в негодяях нуждается трон,
а чернь — в главаре-ксенофобе.
Лишь время не держит ничьей из сторон,
течёт сразу в обе.

Потом либо что-то останется, либо ничто.
Похоже, скорее второе, однако
смутишься не раз, под землёй ли катясь мимо мрака,
торгуясь ли из-за дензнака с наёмным авто.

Не раз, как бы глянув себе же во след,
замрёшь на бегу торопливом
и вспомнишь, как хищный восточный рассвет
вставал над проливом.

И вновь к двойнику обратишь ты бесшумную речь
куда-то, где лишь двойники проживают,
где пастбищ не делят стада, а погонщики не пожинают,
и воды откуда-то знают, что некуда течь.

Ты скажешь ему, отошедшему в две или сто
сторон, в зазеркальное русло:
"Мы были с тобою в Стамбуле, и что?"
Ничто, даже грустно.

<2014>